Владимир Маковский «Ожидание», 1875 год
На этой картине мы видим группу людей, которые стоят у ворот и чего-то ждут. Они дрожат от холода, из чего можно понять, что ожидание длится довольно долго. Здесь можно увидеть представителей разных возрастов и социальных слоёв, которые стоят с одинаково смиренным видом, уповая на чудо.
Если приглядеться, то на арке можно увидеть надпись «Московский пересыльный замокъ». Сюда со всей России стекались заключённые, которые позже отправлялись в сибирскую ссылку. Сегодня это сооружение известно всем как Бутырский следственный изолятор.
Именно про него поётся в старинной тюремной песне:
Не въ Москвѣ, не за Москвою,
Межъ Бутырской и Тверской,
Тамъ стоятъ четыре башни,
По срединѣ Божій храмъ.
Сидѣлъ воронъ на березѣ,
Кричитъ воронъ не къ добру:
Пропадать тебѣ, мальчишкѣ,
Въ чужой дальней сторонѣ!
Все люди, которые стоят возле ворот, являются родственниками арестованных . Они ждут малейшей возможности хотя бы одним глазком увидеть своих родных и передать им еду или тёплые вещи.
В то время свидания с арестантами в «бутырке»идопускались почти ежедневно, поэтому со встречами проблем не было. Но, видимо, на картине изображено ранее утро, поэтому родственники уже толпятся возле ворот и торопятся доставить передачки.
Условия в тюрьме были достаточно стеснёнными, однако заключённых относительно хорошо кормили, что можно понять из воспоминаний И. Карпова:
Положение арестантов вообще было жалкое. Особенного попечения о нравственном их исправлении не было. Работами они не занимались и проводили время в праздности. Военные арестанты мешались с гражданскими, малолетние с взрослыми. Большая часть арестантов содержалась лишь по подозрению и часто заключение основывалось на первом допросе и на бумагах от полиции. Приговоренные к содержанию за маловажные поступки на короткое время сидели и после срока.
Снабжение арестантов бельем, одеждой и обувью от казны не полагалось, и положение многих из числа нуждающихся в столь необходимых предметах достойно было поистине сострадания. Одежда арестантов состояла из нагольных тулупов или кафтанов, смотря по достатку заключенного; но некоторые имели только ветхую и не соответствующую времени года одежду и к допросам нередко водились зимой в летней платье и босиком. Вместо подушки употребляли они узлы и кульки, в которые с остатками обеда клали свою одежду и все свое имение. Пища заключенных, особенно по милости щедрых благотворителей, была хороша, хотя вовсе не было приличной посуды.
